0
Литературовед, писатель, культуролог, историк Борис Фёдорович Егоров дал развернутое интервью порталу "Православие и мир" в котором много рассказал и о Балашове первой половины XX века, где жили его родители. Предлагаем вашему вниманию выдержки из данного интервью.
Мои родители происходили из, так сказать, низших сословий. Отец из городского мещанства, мама из крестьян.
Семья отца очень бедствовала, потому что мой дед, который был рабочим на кожевенном производстве, очень рано умер от туберкулеза; моему отцу было тогда тринадцать лет. На руках у бабушки осталось четверо детей – кроме моего отца, у нее было три дочери. Очень тяжело было. Бабушка была прачка, и это был город Балашов Саратовской области.
У Пастернака есть замечательная строка: «Большой, как солнце, Балашов». Совсем он не большой, просто Пастернак был влюблен, и поэтому так о Балашове сказал. Маленький, но хороший, культурный был город. Несколько гимназий.
Отец очень рано пошел работать, тринадцатилетним он устроился служить на почту. Научился азбуке Морзе, был телеграфистом, очень браво сидел у окошка, принимал различные почтовые заказы. И зарабатывал на написании писем бедным неграмотным. Каждое письмо пятачок стоило, он говорил, это была большая добавка к обычному жалованью.
А ещё отец с детства очень любил рисовать. Но это уже от Бога, когда дается талант. Отец рисовал, и вдруг узнает, что наш знаменитый художник Савицкий решил специально для Поволжья организовать в Пензе художественное училище.
В училище отец был прямым учеником Савицкого, это было хорошо, но очень односторонне – такой укорененный, убежденный натурализм. Отец так никогда не признал никаких кубизмов, других «измов», и, конечно, считал, что Пикассо чуть ли не шарлатан.
Так до конца натуралистом отец и остался. Я показываю его картины, выразительную «Татарку», 1905 года; на третьем курсе отец получил за нее пятерку у Савицкого. Савицкий умер ещё до окончания отцом училища. Ну, а потом отец был художником и преподавал в гимназиях и институтах.
Родился он в 1884 году, умер в 1968, в послевоенное время. Еще до революции мечтал о создании в Балашове художественного салона, и потом, во время НЭПа, ему это удалось.
Этот салон имел в Балашове очень большой успех. Разные художники, а их оказалось несколько десятков, выставляли свои картины, были продажи. Отец продавал свои открытки.
Немцы еще до первой мировой войны научились делать цветные фотографии. У нас об этом молчат, говорят, что это появилось уже в послереволюционное время, на самом деле немцы научились это делать уже в 1912–13 году. Отец заказал несколько своих картин в цвете, и немцы блестяще их сделали. И потом отец эти открытки продавал в своем салоне.
Правда, когда НЭП стали скручивать, отец довольно быстро этот салон свернул. И еще, конечно, слава Богу, что из Балашова он в 30-м году уехал. Потому что отец был беспартийный, но довольно энергичный человек, и в горисполкоме он занимал пост заместителя председателя. Большой административный чин, тогда можно было при такой должности быть беспартийным.
Было много конкурентов и недругов, которые начали писать, появились доносы. Даже вышла статья в местной газете, (мне её присылали), о том, что он только по виду, дескать, художник Егоров, а на самом деле это нэпман, кулак, и чуждый и буржуазный элемент проник в горисполком. Хорошо, что в 30-м году он уехал.
У родных по другой линии тоже драматическая история. Мама из семьи зажиточного крестьянина из-под Балашова. Там есть такое местечко Романовка, нынешний районный центр.
Крестьянская семья, у моих деда и бабы было двенадцать детей, как тогда было принято. Почти все, Слава Богу, выжили, выросли. Десять человек, только двое в детстве умерло от разных болезней. Правда, потом, к сожалению, два ее брата погибли на фронтах Отечественной войны. А так все ее братья и сестры прожили, в общем, неплохую жизнь. А деду и бабе досталось.
В советское, в НЭПманское время, мой дед, отец матери, Яков Михайлович Волков, организовал небольшую колбасную фабрику. Потом сохранились способы и правила создания этих колбас. Меня дядья угощали, какие это были колбасы, если бы вы знали! Потом не было таких в советское время. А к концу НЭПа дед, в отличие от моего отца, не свернулся, и ему показали! Арест, ссылка в Зауралье на лесозаготовки, и там он погиб.
Интервью полностью можно прочитать на сайте Православие и мир.
